Оська
Это молчание почти невыносимо, а говорить ещё страшней. Нужно что-то делать, какие-нибудь глупости, ошибки, бегать, мешать, портить, но делать. Бездействие убивает. Тик-так. Тик-так. Не шевелясь, не дыша. Закрыть глаза. Ах, как бы я хотела быть сильной и умной. Не сидеть, сложа руки. Бежать. Вверх - туда, куда можно добраться без крыльев, и выше, ещё выше, чтобы хоть глоток, хоть улыбка - не эта, отчаянная, беспомощная, а та, родная, без которой так страшно теперь. Можно кричать, можно плакать, но что толку, если не дойти никак, шагу не сделать, в глаза не посмотреть - о, как далеко они, эти глаза, раз, два.
Конечно-конечно, всё хорошо, и раньше, и потом когда-нибудь. Где-нибудь там, высоко, где гаснут свечи. Сколько еще? Плюнуть и растереть. По ком звонит колокол? Оглушает. Эй, крылья, вернитесь! Верните мне моё счастье. Не моё - чужое. Такое теплое. Далеко-далеко, гаснет, скоро упадёт оттуда, куда пешком дойти. Страшно смотреть, глаза закрыты - не поможет.
Ждать.
Конечно-конечно, всё хорошо, и раньше, и потом когда-нибудь. Где-нибудь там, высоко, где гаснут свечи. Сколько еще? Плюнуть и растереть. По ком звонит колокол? Оглушает. Эй, крылья, вернитесь! Верните мне моё счастье. Не моё - чужое. Такое теплое. Далеко-далеко, гаснет, скоро упадёт оттуда, куда пешком дойти. Страшно смотреть, глаза закрыты - не поможет.
Ждать.
