Так умирали сказкиА если никто не заметил его —
То это не значит еще ничего,
Поскольку не все же сидят у окон,
Когда мимо них пролетает дракон…
Горлум Остинг
Глубоко-глубоко в лесу, на самой потаенной его опушке стояла высокая башня. Башня стояла там испокон веков, и ее стены давно уже поросли плющом, сквозь кладку крыши пробилась трава, а некогда красивые витражи в окнах покрылись мхом, и над поляной стояла тишина.
Когда-то давно в башне жил звездочет. Он спускался и поднимался по винтовой лестнице, шурша полами темно-синей мантии, мерил шагами свою комнату, размышляя, листал страницы старинных фолиантов, пил отвары из колдовских лесных трав, собранных его дочерью, молчаливой девушкой с длиной золотистой косой и задумчивым взглядом льдистых серых глаз, а по ночам выходил на крышу своей башни и считал звезды, а дочь его, босая, в простом белом платье, уходила в лес, где она собирала цветы и травы, говорила с совами и змеями, купалась в кристально-чистых озерах и танцевала с дриадами и берегинями в полнолуния и в день середины лета; его дочь была так похожа на свою мать, лесную ведунью, похожа на удивленье старому звездочету – а впрочем, сама девушка ничего об этом не знала, потому как мать свою никогда не видела.
Долго, очень долго жил звездочет. Он не считал года – он вообще считал только звезды – но листва на деревьях облетела не менее пятисот раз, когда он умер.
Дочь нашла его рано утром на крыше, мертвого, с блаженной улыбкой на устах.
«Он досчитал звезды.» - с грустью сказала она, и это были едва ли не первые ее слова за последнюю дюжину лет.
Дочь похоронила старого звездочета неподалеку от башни, и жизнь ее продолжалась.
Немногое изменилось в башне после смерти отца. Молодая ведунья закрыла на ключ его комнату, и стала жить как и раньше – разве что стала еще молчаливей.
По-прежнему ее собеседниками были лишь совы да змеи, по прежнему она плясала ночи напролет с лесными обитателями, и с каждым днем накладывала на лес все больше заклятий – что бы ни один, ни один человек не смог попасть сюда. Хозяйка башни ничего не знала о людях, но отец как-то сказал ей, что люди – зло, и им нельзя верить. Он говорил с дочерью редко, и потому эти слова его ей запомнились, и потому с каждым днем все неприступней и нелюдимей становился лес, окружающий башню.
Но вот однажды дочь звездочета узнала от птиц, что в множестве лиг отсюда, за лесами и реками, за далеким морем в таком же заколдованном лесу в пустом замке жив ее единоутробный брат; и не раздумывая, она в тот же день покинула башню, заперев ее на серебряный ключ.
Долго шла она, не один год, но птицы, старые ее подруги, не оставляли ее и указывали ей путь; девушка нашла своего брата и осталась жить с ним; и много времени утекло с той поры.
Гремел экскаватор, слышались крики рабочих. Расчищая лес, они случайно наткнулись на старую башню, и теперь сносили ее.
Тяжелым свинцом ломали каменные стены, слышался хрустальный звон, и дивной красоты витражи перемалывались в стеклянную крошку; в землю втаптывались страницы книг, на которых была запечатлена многовековая мудрость; на той земле, где похоронен был звездочет, люди хотели строить фабрику.
А сейчас они сносили башню, и древние камни едва не кричали от боли.
За деревьями стояла дочь звездочета, невидимая, укутавшаяся в остатки своих былых заклятий.
Она не плакала, глаза ее были сухи, лицо – бесстрастно.
Мгновение спустя она развернулась и ушла в глубь леса. Над ее головой вновь кружили птицы. Она шла обратно – к брату, не зная, что и его уже нет в живых.
Шел XXI век. По всей Земле умирали последние сказки.